|
Знаменитый британсРэйф Файнс, более всего прославившийся главными ролями в фильмах «Евгений Онегин» и "Английский пациент", представил в Москве свой режиссерский дебют - боевик «Кориолан», экранизацию трагедии Шекспира в современном прочтении. В эксклюзивном интервью «Труду» актер рассказал о том, насколько Шекспир угадал проблемы современного общества, стоящего на перепутье и испытывающего муки выбора актер поставил драму об отношениях лидера и толпы
- Почему вы вдруг решили попробовать себя в роли режиссера?
- Думаю, для некоторых актеров переход от актерства к режиссуре - вполне естественная эволюция. Когда ты играешь, то рано или поздно становится безумно интересно оказаться по другую сторону камеры. Я снимался у таких прекрасных режиссеров, как Фернанду Мейрелиш, Энтони Мингелла, Стивен Спилберг, и в конце концов мне тоже захотелось побывать на их месте. Но самое главное - это история, которую ты хочешь рассказать. Ею для меня был «Кориолан», интерес к которому в один момент превратился в сумасшествие. Это же так любопытно и интересно - стать центром выбора, создать собственный мир.
- Что такого вы нашли в пьесе с 400-летней историей, повествующей о событиях, которым 2,5 тысячи лет?
- Я уже играл Кориолана в театре, правда, это было лет 11 назад. Но пьеса актуальна до сих пор. Мне нравится, что Шекспир в ней идет на конфликт с аудиторией. С одной стороны - герой, лидер, гордый до неприличия, с другой - мятущийся народ. И зрители должны сами решать, на чьей они стороне. Шекспиру удалось показать несовершенство и бессмысленность общественного устройства, которые существуют до сих пор.
- Вы добавили в свой фильм несколько сцен. У вас, например, друг Кориолана сенатор Менений кончает жизнь самоубийством, чего у Шекспира нет.
- В свою защиту могу сказать, что произведения Шекспира выдерживают любые интерпретации и в любом случае остаются пьесами Шекспира. Я думаю, что иногда мы можем рискнуть. В этом же и состоит цель интерпретации: мы не просто можем - мы должны резать и менять пьесу, быть максимально агрессивными по отношению к ней и давать волю воображению, представляя тысячи возможных сценариев. Что касается сцены с самоубийством Менения, то ее предложил сценарист фильма Джон Логан. Когда он рассказал об этой идее, я сразу согласился. Для меня в этом самоубийстве кроется отрицание всей той лжи, которая окружает Менения: лживые сенаторы, которые будоражат народ и направляют его против Кориолана, толпа, которой так легко манипулировать, которая сегодня хочет одного, а завтра уже другого. И в конце концов предательство самого Кориолана, убегающего из Рима и встающего на сторону врагов города. Менений не знает, что делать в этой ситуации, не видит из нее выхода, кроме смерти.
Я думаю, в этом поступке отразилась драма общества, драма каждого из нас, когда мы становимся участниками или очевидцами исторических событий и не знаем, что делать, чью сторону занять.
- Путь Кориолана - путь гордости и предательства. Но как актер вы хоть в чем-то должны его оправдывать.
- Да, про Кориолана никак не скажешь: вот какой хороший парень, жаль, что сбегает из своей страны. Он очень опасная фигура. Но вы правы, как актеру он мне близок на человеческом уровне. Кориолан - это ведь идеализированная версия человека, который всегда хотел говорить правду. Каждый раз, когда ему приходится врать или корчить из себя кого то, он чувствует себя непростительно грязным и порочным. Вообще играть Кориолана - словно проехаться на мощном спорткаре: чувствуешь в себе силу его гнева, но не всегда можешь им управлять. От этой игры я получил хороший терапевтический эффект, выпустив в гневе и свой пар.
Моего героя вообще сложно назвать мужчиной в полном смысле слова - он скорее мальчик в сильном теле. Этот мальчишеский характер лучше всего отражается, когда Кориолан со слезами на глазах склоняется перед собственной матерью. Когда я много-много лет назад впервые увидел пьесу, эта сцена потрясла меня больше всего. Именно тогда я понял, что Кориолан - просто мальчишка, сломленный собственной матерью. В этом были неподдельные человеческие эмоции, которые всегда заставляют актера двигаться вперед.
- Чем же конфликт Кориолана с матерью близок вам?
- К сожалению, моя мать умерла. У меня никогда не было с ней таких напряженных отношений, как у Кориолана с его матерью, но она очень сильно повлияла на меня, и я чувствую ее присутствие в моей жизни.
- В вашем фильме женщина оказывается сильнее мужчины. Она - единственный человек, который заставляет его, солдата, плакать.
- Знаете, я просто мечтаю о том, чтобы женщины не прекращали влиять на мужчин и на мир. Я состою в ЮНИСЕФ, был как посол этой организации, поддерживающей детей, в Африке... Могу с уверенностью сказать, что главные силы добра и прогресса в нашем мире - женщины.
В отличие от мужчин, которые по традиции предпочитают действовать путем насилия, у женщин призыв к прогрессу звучит гуманистически. Конечно, у героев фильма совсем другие проблемы, но если говорить в целом, то я бы хотел, чтобы женщины играли большую роль в нашем обществе.
- Народ в вашем фильме показан толпой, чье настроение подобно флюгеру. Считаете, что в большинстве случаев масса не права?
- Это сложный вопрос и одна из главных тем пьесы. Мнением толпы очень легко манипулировать. В фильме есть несколько моментов, когда сенаторы пытаются соблазнить толпу и, к несчастью, у них это всегда получается. Больше всего я хотел показать лица людей, которые слушают, что им говорят, но не знают, что делать. Вчера им говорили одно, сегодня - уже другое. Разве и в современном обществе это не так? Энергию толпы легко повернуть в нужное русло - вы, наверное, видели, как это происходит во время поп-концертов. Люди, которые умеют зажигательно говорить, могут управлять толпой. Самым опасным примером такого человека был Гитлер.
- Раз уж заговорили о политике, каким вы видите оптимальное государственное устройство?
- Я считаю, что его просто нет. Многие лидеры пытались его создать, многие писатели написали сотни книг о совершенном социальном устройстве, но, как видите, его до сих пор не удалось достичь. Это совсем не значит, что мы должны сидеть сложа руки: без человеческих попыток понять и услышать друг друга было бы еще хуже.
| |