|
Основатель гонзо-журналистики и автор «Ромового дневника» - в словах, делах и знаменитых друзьях.
Хантер Стоктон Томпсон!
«Я бы не рискнул рекомендовать наркотики, алкоголь, насилие или безумие кому-либо, но должен признаться, что в моем случае все это всегда работало», - сказал как-то Хантер Стоктон Томпсон (Hunter Stockton Thompson), и нет ни единой причины ему не верить. Воспитанный строгими родителями, но лишившийся их в нежном возрасте (отец Хантера умер, а мать превратилась в запойную алкоголичку, когда мальчику было 14 лет), Томпсон испытывал определенный интерес и к здоровому образу жизни, но его надежды стать атлетом не оправдались из-за низкого роста - резко вытянулся Хантер уже тогда, когда спорт ему всецело заменили курение и пьянство. Не заставили себя ждать и проблемы с законом - отсидев месяц в тюрьме, Томпсон совершил ход конем и отправился служить в ВВС, где, в свою очередь, состоялся его официальный дебют в журналистике - вдохновенно наврав начальству, Хантер занял пост спортивного редактора военной газеты. Покинув авиацию с увольнительной формулировкой «Талантлив, но не желает подчиняться правилам», Томпсон переехал сначала в Нью-Йорк (уволен из Times за нарушение субординации, уволен из The Middletown Daily Record за варварство в отношении торгового автомата), а затем в Пуэрто-Рико - пить ром, менять работы и сочинять рассказы. К писательскому ремеслу Хантера подготовила многолетняя, замеченная еще детскими его приятелями привычка старательно перепечатывать романы Хемингуэя и Фицджеральда. «Я хочу ощутить, каково это - переносить эти слова на бумагу», - туманно объяснял свое увлечение Томпсон.
Томпсон и дело
Куда яснее за Хантера всегда говорили его поступки. Написав в начале 1960-х пару романов (один из них, приукрасивший жизнь Томпсона в Пуэрто-Рико, получил подобающее название «Ромовый дневник»), не меньшее удовольствие он получал и от мелких бытовых радостей. Скажем, когда его соседями в Калифорнии стали члены религиозной секты, Хантер вытравил их из округи, прибив им на входную дверь голову дикого кабана и выпустив его внутренности в салон их машины. Куда более приятному его соседу - голливудской звезде Джеку Николсону - повезло четверть века спустя немногим больше: Томпсон терроризировал его воплями умирающих животных и украсил крыльцо актерского дома истекающим кровью сердцем лося. Несколькими годами раньше, получив задание написать о легендарном поединке Мохаммеда Али и Джорджа Формена, Хантер продал свои билеты, купил бутылку скотча с мешком марихуаны и отправился лежать в бассейне. Несколькими годами позже, воспользовавшись почтовым аккаунтом издателя Rolling Stone, Томпсон отправил себе посылку с 300 граммами кокаина. Ну и так далее.
Томпсон и гонзо
Биография Томпсона уместила в себя ряд заметных эпизодов - хаотичное сотрудничество с Rolling Stone, активное участие в жизни скандально известных «Ангелов ада» (эта история закончилась его жестоким избиением и выпуском одноименной книги), - но своей теперешней репутацией Хантер обзавелся в начале 1970-х, став родоначальником и главной звездой так называемой гонзо-журналистики. Его стиль, который отличали принципиальное, местами маниакальное присутствие авторского «я», личный вклад репортера в описываемые им события и смелое обращение с языком, родился, в общем, случайно - Томпсон отчаянно нарушал очередной дедлайн и вместо готового материала принялся слать в редакцию необработанные фрагменты своих дневников. Официально узаконил термин «гонзо» сам Хантер, в одной из глав романа «Страх и отвращение в Лас-Вегасе. Дикое путешествие в сердце американской мечты». «Я просил его сочинять какие-то связки, чтобы сделать более цельным нарратив, но он вежливо и твердо отказался, - вспоминает тот самый издатель Rolling Stone Янн Веннер, в журнале которого "Страх и отвращение" публиковался впервые. - То был исключительно плод его фантазии, прямиком из его воспаленного ума». Роман сделал Томпсона звездой - по его словам, на пресс-конференции американского президента Джимми Картера Хантер раздал больше автографов, чем глава Белого дома («секретные службы думали, что я астронавт»).
Томпсон и кино
Первым фильмом по сценарию Томпсона стал в 1980 году «Там, где бродит бизон» с Биллом Мюрреем (Bill Murray), вскоре ставшим близким другом Хантера. Полтора десятилетия спустя случился телесериал «Нэш Бриджес», родившийся из сочиненного Томпсоном и его тогдашним соседом, будущим исполнителем титульной роли Доном Джонсоном (Don Johnson) сценария двухчасового телефильма. Хантер приятельствовал с многими голливудскими знаменитостями, от Шона Пенна (Sean Penn) до Джона Кьюсака (John Cusack), он и Николсона-то в свое время подкалывал любя, но особенно близкими были его отношения с Джонни Деппом (Johnny Depp), накануне съемок фильма по «Страху и отвращению в Лас-Вегасе» переехавшего к Томпсону в подвал. Психоделическая драма Терри Гиллиама (Terry Gilliam) не стала хитом, но довольно стремительно завоевала славу культового фильма, а заодно и представила неординарного автора первоисточника очередному поколению молодых бунтарей.
Томпсон и Депп
«Какой стандарт ни используй, свои девять жизней я давно прожил, - честно признавался Томпсон. - Я однажды насчитал как минимум 13 случаев, когда я должен был умереть». Возможно, именно поэтому в 14-й раз Хантер решил действовать наверняка и 20 февраля 2005 года пустил себе пулю в лоб. Ему было 67 лет - по мнению самого Томпсона, примерно на 17 лет больше, чем следовало бы. Его прах, исполняя последнюю волю друга, развеял на закате из пушки Джонни Депп. Ну и кому, как не ему, главному кинопирату XXI века, было играть, вероятно, единственного героя, способного составить пиратам достойную конкуренцию по части потребления рома. «Ромовый дневник» был, наконец, напечатан в 1998 году, и правами на его экранизацию Депп разжился практически моментально. Нанятый им в качестве режиссера и сценариста Брюс Робинсон (Bruce Robinson), бывший алкоголик, гордившийся 6,5-летним стажем трезвенника, первым делом впал в творческий кризис - выйти из которого у него получилось, только приложившись к бутылке. Не ручаюсь за остальных, но в случае Хантера С. Томпсона, похоже, все даже после его смерти работает только так, как работало при жизни.
| |