|
Премьера «Золушки» Россини прошла в «Новой опере» - театр обошелся без режиссера, отдав спектакль на откуп дизайнерам и компьютерным аниматорам и загнав половину действия в виртуальную реальность.
Россини написал «Золушку» («La Cenerentola») в 1817 году, премьера прошла в Риме. Это типичный - хотя и гениальный - образец итальянской оперы-буффа: в ней есть юмористический сюжет, энергичное действие, немногочисленные персонажи, редко вступающий, но эффектный хор, шутовские и лирические арии, скороговорка в вокальных партиях и красивейшие, но адски трудные ансамбли. Про партитуру и говорить нечего: музыковедческое определение «оркестровый гедонизм» точно описывает этот упоительный звуковой водопад. Либретто не совсем следует сказке Перро: замарашку с ангельским характером зовут Анжелина, вместо мачехи у нее отчим, пьяница и мерзавец, фею заменяет придворный волшебник и философ Алидоро, а роль хрустального башмачка играет бриллиантовый браслет. Принц познакомится с Ченерентолой до бала: чтобы подобрать бескорыстную невесту, он проберется в ее дом, переодевшись слугой. А жадный папаша и наглые сестры соблазнятся вульгарностью лже-принца: чтоб испытание было полным, властелин нарядит в королевский наряд своего камердинера.
Поставить Золушку в «Новой опере» решил главный художник театра Виктор Герасименко - рассудил, что сюжет прекрасно ляжет на современные мультимедиа: ведь, по его словам, «мир сказки должен меняться мгновенно», а компьютерная графика позволяет это сделать. Вместо декораций будут экраны с анимацией, а значит, возможность всяческих спецэффектов. Благодаря компьютерной графике исполнители смогут множиться, меняться в размерах, перемещаться из реальности в мультфильм и обратно. Декорация станет не фоном действия, а его частью.
Что и говорить, для российского оперного театра анимация в таком объеме - совсем новый опыт.
Герасименко поручили и режиссуру: зачем нужен еще кто-то, если изюминка постановки - в ее оформлении? Тем более что автор знает, о чем ставит: его спектакль не о хороших и плохих героях, а, по собственным словам художника, «о фортуне, о фатуме - добрых и злых людей в мире очень много, а вот судьба благосклонна не ко всем». По Герасименко, Ченерентоле, серой мышке с твердым характером, просто повезло. И неважно, что у Россини опера называлась «Золушка, или Торжество добродетели», а герои, включая саму замарашку, поют о встрече с принцем как награде за прекрасный характер. Сценограф-режиссер еще и добавил атмосферы кулис. Зря, что ли, философ поет арию «Весь мир - театр»? С боков сцены установлены ложи, в которых сидят девушки в белых нарядах и громадных прическах под XVIII век: они смотрят спектакль, сочиненный Алидоро во время увертюры, пьеску про Золушку, которая, надо полагать, ставится в придворном театре.
А посмотреть есть на что. И поломать голову тоже. Нет, режиссура на редкость доходчива: гэги, приколы и гротескные ужимки (комедия же). Важный постановочный прием - синкопированный припляс героев под ритм музыки. Костюмы как бы «исторические», с париками, фижмами и сапогами-ботфортами.
Папаша героини, маясь тщеславием, в мечтах видит себя восточным идолом, которому приносят мешки со взятками.
Коронованная героиня в финале возносится над обществом, взлетая на троне, а сестры надевают белые парики а-ля Золушка, с задорной стрижкой «ежиком», и дерутся за брошенный свадебный букет.
Главное внимание публики - на экране. Специалист по компьютерной анимации Эрик Громилов потрудился на совесть: виртуальный занавес можно спутать с настоящим, а что откроется за ним, описать трудно. В трехмерном пространстве экрана цветут сады, бегают лошади, сыплются монеты, крутятся стрелки часов, рассыпаются хрустальные подвески люстр, летают ослы с крыльями, проносятся кареты и вырастают дворцы. Предметы и вещи этого коллажа зрителю нужно осмыслить: что ни картинка - то метафора с аллегорией. Некоторые объяснил сам Герасименко. Если с неба падают курьеры на парашютах, это значит «прилетела весточка». Крутящиеся колеса символизируют «колесо фортуны».
Другие намеки публика должна понимать сама. Дворец принца, в котором играют свадьбу, стоит прямо на облаках: значит, нам показали выражение «строить воздушные замки» и фразу «браки заключаются на небесах». Когда звучит очередной виртуозный ансамбль, исполнители выстраиваются вдоль рампы, а экран создает смысловую динамику: паук, ткущий паутину, трудится во время секстета второго действия «Quest'e un nodo avviluppato» («Как все запутано»). В какие-то моменты искусство аниматора начинает мешать пению.
В доме Золушки на стенах висят гобелены, по которым резво бегает насекомое, видимо, большой клоп.
И так эта особь надоедает - сил нет! Ведь глаз (а за ним и ухо) невольно отвлекаются, прослеживая извилистую траекторию передвижений.
Дирижер Дмитрий Волосников, судя по спектаклю, человек серьезный - как, впрочем, и другие дирижеры «Новой оперы». Россини тут во всех постановках не балуют. Ликование беспечного итальянца вводится в довольно жесткие рамки: невесомой легкости и «брызг шампанского» тут не очень много, зато сыграно четко и слаженно, хотя и несколько протокольно. Иногда, правда, казалось, что певцы бегут чуть впереди оркестра - но отнесем это за счет россиниевского темперамента: его бешеный голосовой темп хоть кого заставит поспешить. Главное, что в театре есть, как минимум, три солиста, ради которых стоило затевать оперу бельканто. Меццо Виктория Яровая (Анджелина), с ее безупречной колоратурной техникой и голосом, которому комфортно и в глубоких «бархатных» низах, и на звонких верхах. Яровая только открывает спектакль нехитрой мелодией «Una volta c'era un re» («Баллада о короле») а уже хочется выдать ее за принца - с таким-то пением! А когда звучит финальное рондо «Nacqui all'affanno е al pianto» («Рожденная для страданий и слез»), меломаны точно знают, что с женой принцу повезло. Счастливый жених (Алексей Татаринцев) тоже не промах, особенно во втором акте: лирический тенор, обволакивающий даму теплыми, выразительно-нежными звуками и уверенно взятым верхним «до» - ну как за такого не выйти! Даже если камердинер Дандини (баритон Илья Кузьмин) артистичен, ловок и затмевает хозяина комической игрой. Но знатный и богатый баритон Кузьмина не всегда точен в россиниевских фиоритурах. Что ж, это правильно с сословной точки зрения: слуга знает свое место и не поет лучше барина.
Автор: Майя Крылова
| |