|
Вчера в Киеве завершился I Международный театральный фестиваль «Дом химер». Самые свежие и яркие гастрольные спектакли - «Турандот» и «Хор женщин» - были показаны в последние дни смотра. Рассказывает ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Заключительные показы польской программы фестиваля «Дом химер» проходили в Молодом театре при небывалом ажиотаже: публика толпилась в проходах, сидела на полу прямо у сцены, а на балкон театра едва можно было протиснуться. И это вполне объяснимо: «Турандот», совместная работа люблинских компаний neTTheatre и Grupa Coincidentia, только что вернулась из Эдинбурга, где встретила горячий прием и была отмечена несколькими наградами главного мирового театрального смотра. «Хор женщин», созданный дирижером и режиссером Мартой Гурницкой два года назад при Институте театра им. Збигнева Рашевского, и вовсе уникальное явление в рамках польской сценической традиции. Его представил коллектив, работающий на стыке хорового пения, академического вокала, фольклора, театра, современного танца и, пожалуй, реабилитационного центра.
Для режиссера и автора сценария «Турандот» Павла Пассини вопрос, можно ли интерпретировать творчество композитора через его биографию, вообще не стоит - все так или иначе пишут о себе, и точка. Взявшись за последнюю, незавершенную оперу Джакомо Пуччини о жестокой китайской принцессе, загадывающей претендентам на свои руку и сердце загадки, он плотно переплел оперную фабулу с фактами из личной жизни автора. Получилось сильное, несколько китчевое, хаотично-яркое, публицистичное представление, где знаменитый хор Пуччини превратился в глухонемой бэк-вокал, гениальную Nessun dorma распевают трое невменяемых юношей под предводительством трансвестита прямо на коробе, в котором прячется то ли маленькая героиня оперы Лю, то ли горничная Пуччини Дория Манфреди.
Вся эта пестрая светомузыка сопровождается показом фотографий композитора и пересказом истории о его жене Эльвире (она же - безжалостная Турандот), которая довела до самоубийства их несчастную горничную. В связи с этим в спектакле появляется любопытный момент: в сплошной польский текст (не считая итальянских арий и беззвучных хоров) вдруг врывается реплика на русском «Тварь, перестань бегать за моим мужем!». Здесь проговаривается уже месть не Эльвиры, а самой Польши, которая мстит России и за имперскую оккупацию, и за насильственный привод в соцлагерь. Но если учесть, что у этой истории двойное дно (во время вскрытия выяснилось, что горничная была девственницей), то реплика эта приобретает иное толкование - с помощью выдуманного врага своих проблем не решишь.
У «Хора женщин» тоже есть такой «придуманный враг» - веками выработанный стереотип относительно того, что такое женщина и каково ее место в мире. Удивительный коллектив, существующий, по сути, в формате любительского театра (на репетиции 25 дам собираются по выходным, в свободное от работы время ради собственного удовольствия) в своих спектаклях делает раскадровку и деконструкцию классических сюжетов «о тяжелой женской судьбе». Ткань представления строится на скандировании «текстов из подсознания» - кулинарных рецептов, советов из глянцевых журналов, сказок о прекрасном принце, в которые вклиниваются музыкальные фрагменты-цитаты (молитвы хором, джаз, вокальная декламация) в блестящем исполнении.
Этот коллективный рассказ, проявление общественного женского сознания, призван избавить зрителей и зрительниц от навязанных классической культурой моделей поведения. Для этого коллектив нарочно не использует театральный свет и костюмы (разве что все 25 исполнительниц на сцене принципиально босы) - с целью уравнять «Хор женщин» на сцене с «хором женщин» в зале.
Может показаться, что все происходящее на сцене слишком агрессивно, и слабый пол уж слишком напоминает милитаризованный отряд. Однако на самом деле все, чего желает и как делает молодая труппа, очень напоминает современный вариант фольклора - и текстами, буквально извлеченными из подсознания, и свободной, несколько прямолинейной подачей звука, и попыткой нащупать глубинные жизненные основы. И, в конце концов, ироничным отношением ко всякому академизму, который, по сути, из фольклора вырос и к нему же вернулся.
| |