|
В прокат выходит «Спящая красавица» с Эмили Браунинг - замаскированное под эротическую драму наблюдение над жизнью девушки с атрофией чувственности.
У Люси (Эмили Браунинг) проблемы с арендной платой за комнату, с неприятным соседом по квартире и, кажется, с чувственным восприятием реальности. В попытках решить финансовые затруднения бедная студентка надевает фартук в кафе, раскладывает страницы по стопкам в офисе, в роли «подопытного кролика» заглатывает шланг в медицинской лаборатории - все с одинаковым равнодушием. Лишних денег при этом не прибавляется, так что перед звонком по очередному объявлению о работе Люси проверяет, не завалялась ли монетка в лотке для сдачи таксофона.
Зато сам звонок приносит результат: на встрече туманно формулируется предложение с солидной оплатой, карьерными перспективами и определенными гарантиями: «Твоя вагина не будет пенетрирована, твоя вагина останется храмом», - сообщает потенциальный работодатель (Рейчел Блэк). «Моя вагина не храм», - сдержанно отвечает девушка: парой сцен ранее она предлагала двум костюмам в баре подкинуть монетку, чтобы выяснить, с кем из них переспит.
Эффектно раздетая Люси какое-то время разливает напитки по бокалам, но быстро продвигается по службе, становясь «спящей красавицей»: отлучаемое от сознания снотворным тело поступает в распоряжение состоятельных стариков. Запрет на проникновение сохраняется.
Австралийская писательница Джулия Ли дебютирует в кинорежиссуре с благословения новозеландской соседки Джейн Кэмпион, которая долгие годы исследовала женскую сексуальность, всевозможным образом ей манипулировала и получила ярлык феминистки. Соблазн провести параллели усиливается тем, что «Золотую пальмовую ветвь» Кэмпион получила за «Пианино», где наглухо закрывшаяся в себе героиня проявляла схожую с Люси атрофию чувств.
Сходство это, однако, поверхностное.
В «Пианино» были и намеки на источники подавления (мужской мир), и замещение сексуальности истовым музицированием, и столкновение с раскрепощающей чувственность витальностью «благородного дикаря» Харви Кейтеля. Люси же в своей отстраненности от происходящего с ней остается вещью в себе. Если нам и дают подсказки, то слишком уж закрытые для интерпретаций. В ее настоящем есть навещаемый друг (Юэн Лесли): кажется, единственный близкий человек, но между ними невидимая стена, а на нем печать обреченности. В ее прошлом - мать-алкоголичка и люди, с которыми связывали не проясняемые отношения.
Примечательным образом фильм о спящем человеке бросает вызов сновидческой природе кинематографа, нанося упреждающий удар по возможности психоаналитической интерпретации. Есть сон, но в нем нет снов. Никакой другой реальности у происходящего как будто и нет, нет никакого нутра - неслучайно прямой доступ в тело закрыт, а самые провокационные моменты связаны с проникновением в героиню через рот: то лаборант запускает трубку, то немощный клиент лезет пальцами.
Помада в тон половым губам - для тех, кто хочет обмануться.
Это у Зака Снайдера в «Запрещенном приеме» героиня Эмили Браунинг бежала лабиринтами подсознания из реальности трагического происшествия и дома для умалишенных через бордель в рай беспамятства и отсутствия страстей, а значит, страданий. Здесь, напротив, беспамятство и бесстрастность дарованы изначально. Есть только поверхность тела, возможность им любоваться и совершаемые с ним операции. Камера фиксирует это тело во всей красоте детально выстроенного кадра, но не с вуайеристским наслаждением, а с позиции лишенного эмоций наблюдателя, что роднит картину с работами Михаэля Ханеке (на австрийского режиссера весьма похож седовласый клиент номер один странного дома).
В этом бессонном, но заторможенном состоянии легко не заметить, как дает трещину мир девушки, когда в ее жизни появляется нечто, что вымарано из восприятия и памяти. Беспокойство приводит к попытке подсмотреть. Попытка - к сомнительному результату. Результат - к предположению, что может и не стоит пытаться разглядеть то, что видеть не предполагается.
Автор: Владимир Лященко
| |