|
В Национальной опере состоялась украинская премьера балета Quatro, постановку которого инициировали бывшие киевляне Денис Матвиенко и Леонид Сарафанов. Рассказывает ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Пиар-легенда гласит, что в один прекрасный день звездам классического балета Денису Матвиенко и Леониду Сарафанову наскучило повторять одни и те же па в одних и тех же репертуарных спектаклях Мариинского театра. Тогда два товарища вместе со своими танцующими женами Анастасией Матвиенко и Олесей Новиковой решили попробовать силы в современной хореографии, позвав на помощь композитора Милко Лазара и хореографа Эдварда Клюга. Спектакль «на четверых», который создавался как независимый проект, впервые был показан в июне прошлого года в Санкт-Петербурге, был отмечен в четырех номинациях российской премии «Золотая маска» (правда, до финала дошел только Леонид Сарафанов, награжденный за лучшую мужскую роль) и наконец добрался до Киева - исторической родины троих исполнителей.
Все получасовое действо Quatro проходит в полумраке, а самое его начало - и вовсе при едва приподнятом занавесе. Этот своеобразный эпиграф сделан как фокинский «Петрушка» навыворот: если в знаменитой постановке «Русских сезонов» Дягилева танцовщики опирались предплечьями на «турник», вмонтированный в задник декорации, и создавали тем самым эффект тряпичных ног «без костей», то тут то же самое происходило практически на авансцене и спиной к публике. Поднятие же занавеса открывает зрителям пианистку Людмилу Свешникову и виолончелиста Александра Госачинского, служащих здесь одновременно и оркестром, и декорацией. Минималистическая композиция Милко Лазара, конечно, гораздо проще музыки Стравинского, однако именно ее немудреность стократно умножает ощущение механистичности, превращая кукол начала ХХ века в самых настоящих роботов века XXI.
Трудно отделаться от ощущения, что постановщик спектакля Эдвард Клюг всячески препарировал и даже пародировал балетную классику. В Quatro как бы совсем нет сюжета (а кто сегодня смотрит «Баядеру» или «Дон Кихота» как театральное представление, а не концерт?), арабески нарочито корявы, отбившиеся от власти головы руки отплясывают свой автономный невротический джаз, корпус ориентируется на диагональ, а не на вертикаль. Даже в мудреных поддержках мужчины едва отрывают партнерш от пола (это, кстати, тоже из парижских сезонов: мужчина-танцовщик - не носильщик), подчиняя их с помощью движений гипнотической силы. Есть в этом спектакле и скрытый эпилог-цитата, когда в танце ничего принципиально не меняется, а вот шарманочные фигурации рояля почти незаметно модулируют в аккордовую Прелюдию до минор Шопена - завораживающее сочинение, в котором математический расчет и чувство формы сочетаются на равных.
Собственно, соотношение музыки Милко Лазара и музыки Шопена в Quatro организаторами киевской премьеры было перенесено и на конструкцию всего вечера. В данном случае балет Quatro, поставленный во второе отделение, стал приятным дополнением к обширному гала-концерту, по длительности раза в четыре переплюнувшего премьеру. И это, между прочим, не праздный вопрос: на что шел зритель, поддерживавший ритмичными аплодисментами каждый виток фуэте и каждый тур гранд-па? Благодаря горячему приему, оказанному бывшим землякам, Национальная опера пережила такой эмоциональный накал, которому могла бы позавидовать любая поп-звезда.
В открывавшем вечер па-де-де из «Дон Кихота» Денис и Анастасия Матвиенко сразу задали самую высокую планку, так что каждая следующая пара отрабатывала личный бенефис в полную силу, а менялись только музыка и костюмы. Леонид Сарафанов и Олеся Новикова выступили в классическом па-де-де Баланчина на музыку Чайковского, Кристина Шишпор и Руслан Бенцианов - в па-де-скляв из «Корсара» Адана, а Екатерина Хонюкова и Андрей Писарев - в па-де-де из «Пламени Парижа» Асафьева. На втором витке гала-концерта добавились сольное выступление Дениса Матвиенко (монолог из «Спящей красавицы» в хореографии Нуриева) и выход на сцену Николая Цискаридзе в окружении кордебалета. Его партнершей в гранд-па из «Раймонды» Глазунова выступила Анастасия Матвиенко, которую господин Цискаридзе трижды усаживал на правое плечо, будто нарочно опровергая слухи о неминуемом вымирании крепкой мужской опоры вообще и балетных «носильщиков» в частности.
| |