|
В понедельник и вторник на сцене Театра им. Ивана Франко прошли гастроли Ивано-Франковского областного музыкально-драматического театра. Третий киевский показ «Солодкой Даруси» дополнила столичная премьера спектакля «Нация» - второй части диптиха инсценизаций произведений Марии Матиос, созданного Ростиславом Держипильским, который является одним из главных претендентов на получение Шевченковской премии. Рассказывает АНАСТАСИЯ ГАЙШЕНЕЦ.
Нынешний приезд галичан в Киев невольно приобрел черты события общественно-политического значения. В начале января лауреат Шевченковской премии Мария Матиос, по чьим произведениям поставлены оба гастрольных спектакля, заявила о давлении со стороны правоохранительных органов в связи с заявлением депутата-коммуниста Петра Цебенко, усмотревшего крамолу при описании памятника в киевском парке Славы в ее книге «Вырванные страницы из автобиографии». По словам писательницы, обыски прошли в ее квартире и офисе издательства, а также были попытки изъять ее книги из магазинов. В Генпрокуратуре от интереса к современной украинской литературе оперативно открестились, а гастроли ивано-франковской труппы стали своего рода акцией гражданской поддержки писательницы и прошли при полном аншлаге. «Солодкую Дарусю», которую в столице видели уже дважды (см. Ъ от 8 декабря 2009 года), дополнили прошлогодней премьерой «Нация». Собственно, за этот сценический диптих худрука ивано-франковской муздрамы, режиссера-постановщика Ростислава Держипильского номинировали на Шевченковскую премию, и его шансы на получение главной культурной награды страны чрезвычайно высоки.
Обе инсценизации повествуют о противоречивых событиях украинской освободительной войны на Западной Украине. Тема эта в последнее время вошла в категорию тех, которые во избежание острых дискуссий стараются не поднимать. Впрочем, попытки политизации произведений Матиос выглядят нелепо - писательница никогда не позволяла себе однозначных высказываний о том, кто прав, а кто виноват. Не допустил категорических суждений в своих сценических интерпретациях и Ростислав Держипильский. И если у Матиос повествование имеет характер бытописания трагических судеб, то режиссер пошел дальше и перенес исторический эпос в пограничную область между мистикой и метафизикой.
В «Нации» последовательное развитие получила заявленная в «Дарусе» форма нелинейной эпической трагедии, а также окончательно оформился и проявился оригинальный почерк режиссера. Но если в «Дарусе» картины бытописания складываются в одну историю, то в «Нации» эпизоды из жизни имеют характер новелл, объединенных мифологемой вневременной жизни человеческого духа. Центральным художественным образом постановки стала традиционная украинская кукла-мотанка - народный оберег, выступающий здесь посредником между миром живых, миром мертвых и нерожденных.
В костюмах беременных кукол-мотанок появляется на сцене хоровод статичных фигур в тряпичных масках, движущийся на вращательном круге сцены. Скупость и синхронность их движений в сопровождении пробирающего до мозга костей аутентичного акапельного пения (как и в «Дарусе», музыкальным оформлением «Нации» занималась исследовательница украинского фольклора Наталья Половинка) уподобляет происходящее вековечному ритуалу - люди рождаются и умирают, грешат и каются, страдают и радуются. Но все это лишь пути очищения (в данном случае - с помощью страданий) в хороводе вечного перерождения духа нации.
Действие лавирует между миром живых и миром мертвых и нерожденных. Как птенец из скорлупы, появляются из костюмов брюхатых мотанок персонажи новел: мужчины и женщины, коммунары и гуцулы, не хорошие и не плохие - разные, но все одинаково несчастные. В эти же чехлы-мотанки облачают героев и после смерти. Именно рождение и смерть, а не партизанские козни УПА и кровавые расправы эмгэбэшников являются центральными темами «Нации». Здесь никого не судят, а только скорбят об ушедших без вины и не в срок - недаром спектакль окрещен «трагедия-реквием». Зло в этом мире не материализовано и не персонифицированно, оно существует где-то вне космогонии перерождения, вне «цикла мотанки» - это отсутствие присутствия создает ощущение роковой предопределенности в жизни отдельно взятого народа, трагедия которого складывается из личных историй, как кукла из пестрых лоскутов.
| |