|
Одним из самых важных событий «Осеннего фестиваля» в Париже стала состоявшаяся в легендарном «Буфф дю Нор» премьера «Волшебной флейты» Моцарта в постановке Питера Брука. Мэтр европейского театра то и дело порывается окончательно уйти на покой, но сцена по-прежнему неумолимо влечет его к себе
Прежде чем рассказать о спектакле, стоит сначала описать «Буфф дю Нор» - уж очень выразителен сам по себе интерьер театра Брука (формально он покинул пост руководителя, но это все равно его театр). Не очень большой зал с высоким, даже величественным куполом напоминает интерьер какого-то неотреставрированного собора. Там, где в церкви обычно находится орган, тут расположились зрительские галереи, гипсовая лепнина которых, тоже какая-то «облезлая» и белесая, контрастирует с выкрашенной красной краской сценой. Этот красный цвет ненавязчиво отсылает нас к привычному в традиционном театре красному бархату занавеса и кулис. Но все изъяны штукатурки, все словно бы полученные от ударов шрапнели выщербины, красная краска лишь подчеркивает. Сцена тут без подиума, но из-за необычного строения зала она кажется алтарной частью собора. Пошловатому определению «театр-храм» в интерьере «Буфф дю Нор» дан какой-то очень простой и убедительный визуальный эквивалент. И глаз от этой сцены не оторвать... Впрочем, для последней постановки Брука больше подошло бы еще одно навязшее в зубах определение - «театр-жизнь».
Столь важное для шедевра Моцарта противостояние темной царицы и светлого Зороастро у Брука вообще отодвинуто на второй план. Главными героями его спектакля оказываются отсутствующие в либретто Эммануэля Шиканедера (местами, признаться, весьма нелепого и путаного) два комедианта, сыгранные темнокожими артистами. В сущности, спектакль этот - вольное сочинение Брука по мотивам знаменитой оперы. Оркестра у него, разумеется, нет. Все оперные партии исполняются под аккомпанемент стоящего прямо на сцене рояля. Поют по-немецки, говорят по-французски. И хотя большая часть оперных партий сохранена, все же сочинение Моцарта-Шиканедера в постановке «Буфф дю Нор» напрочь лишается своего эзотерического подтекста (голова идет кругом, когда пытаешься расшифровать масонскую символику этой оперы) и обретает куда более внятный смысл.
У Шиканедера принца Тамино в самом начале оперы преследует некая Змея, от которой спасают его феи Царицы ночи. У Брука никакой Змеи нет. И фей тоже нет. Тамино - явно в шутку, понарошку - преследует один из комедиантов, и он же потом оказывается спасителем принца. Именно он, но уже вместе со своим темнокожим соратником по сценическому ремеслу снабжает Тамино волшебной флейтой, а Папагено - нет, не колокольчиками, как в либретто, а волшебным музыкальным треугольником (ироническое обыгрывание одного из масонских символов). Сказочного антуража - всех этих разноцветных перьев, в которых обычно появляется на сцене Папагено, - тут тоже нет. И принц, и птицелов, и мавр Моностатос сыграны у Брука обаятельными белокожими юношами, разгуливающими по сцене во вполне обычной одежде. Вся сценография спектакля - высокие бамбуковые шесты на металлических основаниях да пресловутые коврики. И распоряжаются этим сценографическим «богатством» исключительно темнокожие артисты. Границы, отделяющие владения Царицы ночи от царства Зороастро, тут условны. Достаточно переставить бамбуковые палочки - и ты уже в другом царстве-государстве. Но сила у шестов в руках комедиантов поистине магическая. Так что Памина, похищенная дочь Царицы ночи, будет смотреть на свою мать, стоя по ту сторону бамбуковых ограждений, и даже тянуть к ней руку, но дотронуться до нее так и не сможет.
Во введенных в сюжет «Волшебной флейты» комедиантах воплощена у Брука наивность старого театра и его же волшебная мощь. Темнокожие озорники по ходу дела превращаются то в жрецов Зороастро, то в пособников Царицы ночи. Но на самом деле они не подчиняются ни одному из них. Они не их служители - они служители сцены. И они же ее повелители. Именно волшебная сила театра, а вовсе не магия Зороастро преображает тут героев. В самом начале спектакля один из комедиантов - Уильям Надилам (он играл Гамлета во французской версии знаменитого бруковского спектакля, а русскому зрителю этот изумительный артист запомнился как Сид в знаменитой постановке Деклана Доннеллана) берет в руки флейту и проделывает с ней ряд нехитрых фокусов. Примерно таких же, какие проделают потом он и его соратник с героями «Волшебной флейты». В финале он же ловким движением руки словно бы выбрасывает флейту вверх, и все прочие персонажи следят за тем, как она, но уже невидимая, взмывает к высокому куполу «Буфф дю Нор».
На спектакле, который мне довелось посмотреть, сидел сам Питер Брук . Он глядел на сцену внимательно, спокойно, безо всяких эмоций. Как-то отрешенно. Казалось, что этим своим спектаклем он не только утверждает магию старого наивного театра, но еще и прощается с ней. Словно бы пытается сказать нам, что волшебной флейты и волшебной театральной палочки уже ни у кого больше нет.
| |